Эдуард Асадов стихи о любви

Стихи Эдуарда Асадова


А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н
О П Р С Т У Х Ц Ч Ш Э Ю Я

Соловьиный закат

     Ты смотришь вдаль чуть увлажненным взглядом,
     Держа бокал, сверкающий вином.
     Мы тридцать лет с тобою всюду рядом,
     И ничего нам большего не надо,
     Чем быть, и думать, и шагать вдвоем.

     О сколько в мире самых разных жен?!
     Как, впрочем, и мужей, добавим честно!
     Ах, если б было с юности известно:
     Как звать "ЕЕ"? И кто тот самый "ОН"?!

     Ты помнишь: в тех уже далеких днях,
     Где ветры злы и каждому за тридцать,
     Мы встретились, как две усталых птицы,
     Израненные в драмах и боях.

     Досталось нам с тобою, что скрывать,
     И бурного и трудного немало:
     То ты меня в невзгодах выручала,
     То я тебя кидался защищать.

     Твердят, что в людях добрые черты
     Распространенней гаденьких и скверных.
     Возможно, так. Да только зло, наверно,
     Стократ активней всякой доброты.

     Мы верили, мы спорили, мечтали,
     Мы светлое творили, как могли.
     А недруги ревнивые не спали,
     А недруги завистливо терзали
     И козни всевозможные плели.

     За что ж они так зло мутили воду?
     Злил мой успех и каждый шумный зал.
     Хор критиков взрывался и стенал,
     А ты несла стихи сквозь все невзгоды,
     И голос твой нигде не задрожал.

     - Ты с ней! Все с ней, - шипели фарисеи,
     - Смени артистку, не дразни собак!
     Есть сто актрис и лучше и моднее, -
     А я шутил: - Ну, коли вам виднее,
     То лопайте их сами, коли так! -

     Откуда в мире столько злых людей?
     Вопрос, наверно, чисто риторический.
     К примеру, зависть, говоря практически,
     Порой в сердцах острее всех страстей.

     И все же сколько благодатных дней
     Стучалось в сердце радостной жар-птицей
     В потоках писем и словах друзей,
     Стучалось все упрямей и сильней,
     И до сих пор стучалось и стучится!

     И разве счастье ярко не сияло
     В восторгах сквозь года и города?!
     Ты вспомни переполненные залы,
     И всех оваций грозные обвалы,
     И нас на сцене: рядом, как всегда!

     В сердцах везде для нас, как по награде,
     Всходило по горячему ростку.
     Ты помнишь, что творилось в Ленинграде?
     А в Киеве? А в Минске? А в Баку?

     Порой за два квартала до дверей
     Билетик лишний спрашивала публика.
     Ты вспомни: всюду, каждая республика
     Встречала нас как близких и друзей!

     И если все цветы, что столько лет
     Вручали нам восторженные руки,
     Собрать в один, то вышел бы букет,
     И хвастовства тут абсолютно нет,
     Наверно, от Москвы и до Калуги!

     Горит над Истрой розовый закат,
     Хмелеют ветки в соловьином звоне...
     Давай-ка, Галя, сядем на балконе
     Вдохнуть цветочно-хвойный аромат...

     Про соловьев давно уже, увы,
     Не пишут. Мол, банально и несложно.
     А вот поют под боком у Москвы,
     От звезд до околдованной травы,
     И ничего тут сделать невозможно!

     Летят, взвиваясь, трели над рекой,
     Они прекрасны, как цветы и дети.
     Так сядь поближе, и давай с тобой
     Припомним все хорошее на свете...

     В душе твоей вся доброта вселенной.
     Вот хочешь, я начну тебя хвалить
     И качества такие приводить,
     Какие ну - хоть в рамку и на стену!

     Во-первых, ты сердечная жена,
     А во-вторых, артистка настоящая,
     Хозяйка, в-третьих, самая блестящая,
     Такая, что из тысячи одна.

     Постой! И я не все еще сказал,
     В-четвертых, ты, как пчелка-хлопотунья,
     А в-пятых, ты ужасная ворчунья
     И самый грозный в доме генерал!

     Смеешься? Верно. Я это шучу,
     Шучу насчет ворчушки-генерала.
     А в остальном же не шучу нимало,
     Все правильно. Лукавить не хочу.

     Но не гордись. Я зря не восхваляю.
     Тут есть одно таинственное "но":
     Я свой престиж тем самым подымаю,
     Ведь я же превосходно понимаю,
     Что все это мое давным-давно.

     Закат, неся еще полдневный жар,
     Сполз прямо к речке, медленный и влажный,
     И вдруг, нырнув, с шипеньем поднял пар,
     А может быть, туман, густой и влажный...


     Не знаю я, какой отмерен срок
     До тех краев, где песнь не раздается,
     Но за спиною множество дорог
     И трудных, и сияющих, как солнце.

     И наши дни не тлеют, а горят.
     Когда ж мигнет нам вечер глазом синим,
     То пусть же будет и у нас закат
     Таким же золотым и соловьиным.

     Но мы не на последнем рубеже,
     И повоюем, и послужим людям.
     Долой глаголы "было" и "уже",
     Да здравствуют слова: "еще" и "будем"!

     И нынче я все то, чем дорожу,
     Дарю тебе в строках стихотворений.
     И, словно рыцарь, на одном колене
     Свой скромный труд тебе приподношу!

     И в сердце столько радужного света,
     Что впору никогда не умирать!
     Ну что ты плачешь глупая, ведь это,
     Наверно, счастьем надо называть...